Раздраженно кошусь на недопитую кружку холодного кофе и начатую плитку горького шоколада на столике возле дивана. Блин, и угораздило же меня!
- Ты как?
На пороге появляется мой недавний знакомый, держа в руке тюбик с мазью и кружку дымящегося чая. Невольно вздрагиваю при звуке его голоса и еще глубже вдавливаюсь в диван. При ярком освещении он выглядит еще более устрашающим... и намного класнее, чем я мог себе представить. Такой высокий и даже через легкую ткань рубашки виднеются хорошо накаченные мышцы и стройное тело. Завистливо вздыхаю и перевожу взгляд выше, встречаясь с глазами цвета осеннего хмурого неба. И тут неожиданно внимание приковывает кружок черной сережки в правом ухе и я нервно сглатываю.
- Не волнуйся, ты не в моем вкусе.
Подмигивает и как ни в чем не бывало подходит к дивану, чтобы опуститься на колени и начать осматривать мою ногу.
- Простое растяжение. Жить будешь... вроде, - совершенно безэмоционально констатирует он, выдавливая прохладный крем на пальцы.
- Я сам могу! - резко дергаюсь и тут же громко воплю, потому как этот придурок продолжает удерживать мою больную ногу, в то время как я собирался сползти с дивана.
- Такими темпами и до перелома недалеко.
- Да пошел ты! Ты меня что, угробить собрался? -возмущенно цежу сквозь зубы, но этому что горох об стенку. Какое-то время в комнате раздается лишь мое рассерженное сопение и тиканье настенных часов, пока умиротворенную тишину не прерывает трель мобильного. Ничего не говоря, мой "спаситель" берет телефон и молча скрывается в дверях, предположительно в направлении кухни, а я так и продолжаю сидеть, обиженно косясь в одну точку прямо перед собой. Определенно, он не успокоится, пока не добьет меня. Монстр! Чудовище! Козел, в конце концов, что почти одно и то же.
Сползаю с дивана, морщась от глухой ноющей боли в ноге, но мне во что бы то ни стало надо выбраться отсюда. Пусть ночевать сегодня негде, но я точно не останусь на целую ночь один на один с этим маньяком-извращенцем.
Осторожненько, стараясь не сильно шуметь, выползаю на четвереньках из комнаты и тут мое внимание привлекают обрывки разговора с противоположного конца коридора.
- Между нами давно все кончено... Это не твоего ума дело...
Затаив дыхание и вообще стараясь слиться с паркетом, я тихонечко подполз к самой двери и заглянул в узкую щелочку. Этот гад стоял ко мне спиной, правым плечом придерживая у уха мобильник, еще и умудряясь второй рукой рыться в шкафчиках над плитой. Вот он достал какой-то пакетик, как-будто с удивлением повертел пару секунд в руках, после чего открыл зубами и высыпал содержимое в то, над чем и колдовал у плиты.
- Мать-перемать, Игорь! Да прервись ты хоть на секунду, у меня уже голова от тебя раскалывается! - судя по всему на той стороне не собирались замолкать, потому как после пары секунд молчания этот шизанутый отключился, бросив мобильный на стол и напоследок обожегши себе палец, о чем всю кухню возвестили матерные ругательства. И только тут я опомнился, сообразив, что нахожусь, так сказать, не в очень удачной позиции - на четвереньках, да к тому же под чужой дверью. Вдруг он еще решит, что я подслушиваю?! Поэтому, что есть силы, я погреб обратно, а впереди был целый коридор, нога заболела с новой силой, но я бы почти успел, если бы не...
- Что, прямо так сразу? Даже имени моего узнать не хочешь?
Я замер, широко округлив глаза и пытаясь сглатывать как можно тише.
- Ты о чем?
- О чем? Я же вижу, что тебе не терпится, даже подождать пары минут не мог... - выдохнули мне уже прямо на ухо, от чего я заработал нервный тик и, кажись, обжег щеку. - И даже позу нужную принял...
Я напрягся, но решил как ни в чем не бывало продолжить ползти, а то мало ли парень перепутал... Но сильные руки, удерживающие меня за бедра, этому сильно мешали.
- Эй, ты случайно меня ни с кем не перепутал? Там, Игорем, например?
- Игорем? Ну если ты предпочитаешь такие игры, то я могу звать тебя Игорем...
- Я Саша! - возмущенно, с полным на это правом, завопил я.
- А я Дима, очень приятно.
В следующую секунду я уже лежал на спине, а мой живот был оголен и исследован прохладными пальцами, от чего хотелось смеяться и плакать одновременно. Зажав рот ладонью, я придушенно хрюкнул, и только тут догадался, что вроде как следует все делать с точностью наоборот, а именно, громко орать и звать на помощь.
- Прекрати меня щекотать! - не знаю, чего в моем голосе было больше - протеста или просьбы продолжать, но в этот момент я удивился тому, как такие сильные руки могут быть настолько нежны и ласковы одновременно.
- Ладно, раз ты сам попросил, заканчиваем с прелюдией и приступаем к делу...
- Ч..что?
Чужие руки пробрались под свитер и потянули вверх, натягивая пушистую материю мне на голову и... так и остановились, тем самым убивая об стену сразу двоих зайцев - я не только ничего не видел, но и верхняя часть моего туловища оказалась совершенно обездвижена.
- В первый раз всегда немного страшно...
Блииин, я же сейчас убью этого гада! Он что, серьезно?!
- Ты не можешь!
- Могу, - флегматично заверил меня невидимый голос.
- Я больной, между прочим.
- Ты думаешь, меня это остановит?
- Эээ... я парень! - выдал я свой последний козырь, раз уж не получилось с давлением на жалость.
- Именно в этом и заключается весь смысл. Кстати, я тоже.
Не успел я возразить, как перед глазами все поплыло и закружилось разноцветными звездочками. Спрашивать, что он там делает, не имело смысла, потому что я чувствовал все это на себе - как его пальцы крепко сомкнулись на моем члене, после чего начали двигаться вверх-вниз.
Я закрыл глаза, и мое сознание стало куда-то проваливаться, но перед этим попытался все-таки сосчитать хотя бы до трех, чтобы успокоиться. Один...
- Ты охренел, - через секунду констатировал я факт своим риторическим вопросом, на этом связь с мозгом, жалобно пикнув на прощание, прервалась и в голове восстановился сплошной вакуум, такой же темный, как еще недавно свитер перед глазами.
- Я тебе бульон приготовил. Остыл уже, наверное.
- Убью.
- За такое и умереть не страшно.
Мне показалось или этот урод действительно веселится?... Ненавижууу. Глухо застонав, я вяло дернулся, пытаясь уйти от прикосновений, но тут кончик языка, очень легонько касаясь, провел от уздечки до основания члена, после чего он оказался внутри чего-то влажного, мягкого и теплого. На этом моменте мое доброе здравие и твердая память приказали долго жить, а мне пришлось больно удариться затылком об пол, чтобы прийти в себя и почувствовать хоть какую-то опору.
- Дима...
- М?
- Тебе же после этого жениться на мне придется, - апатично заявил я, зная, что все это уже совсем скоро закончится - воздуха в свитере оставалось все меньше и меньше. В голове шумело, все остальные чувства давно притупились, кроме наслаждения, затапливающего разгоряченное тело до самых кончиков пальцев. Все уже давным давно перестало иметь значение, даже то, что утром к больной ноге и потере невинности, судя по всему, нарисуется еще и сотрясение мозга. Не могу решить из-за чего начать расстраиваться уже сейчас, но вот Максу я точно все выскажу, ведь это по его вине мне негде сегодня... было... ночевать. А еще брат называется, который с готовностью меняет единственного меня на девушку, каждую неделю новую.

В глаза бьет яркий свет, и я крепко зажмуриваюсь, чувствуя на губах нежное, но настойчивое прикосновение.
- Ты еще живой?
- Некрофил! - нашелся я сразу в чем обвинить.
- Да ладно, ты мне... живым тоже нравишься. Ты не против, если мы продолжим в спальне?
Я только протестующе открыл рот, как Дима меня перебил:
- Ну или хотя бы в гостиной на диване, я там еще мазь оставил.
- А...
Он мне даст вообще сказать или как? Тут я застонал от боли, когда Дима всосал мои губы себе в рот. Нет, он на мне точно ни одного живого места оставлять не собирается, все в аренду. Не знаю, сколько мы целовались, но когда моей спины коснулся мягкий шерстяной плед дивана, я почти был согласен на что угодно, только бы остановить этот все нарастающий жар внизу живота. Вот она - сила убеждения!
Дима поднял мне руки за голову, все так же стянутые свитером, и широко развел ноги. Одну руку он положил на ягодицу, другой притянул к себе за шею и поцеловал взасос так, что я почувствовал, как слюна стекает по щеке, оставляя влажную дорожку.
- Саша...
Я подрагивал от близости тела с напряженными мускулами, где от плеча до сгиба локтя тянулась татуировка цветов, листьев и плодов лотоса, переплетаясь и образуя что-то наподобие круга. Бесконечность, совершенство, возрождение и бессмертие... Медленно провел пальцем по рисунку, задерживая дыхание и ощущая тепло, близость... поднял на Диму невидящий взгляд и почувствовал его дыхание на своих губах, а в следующий момент горячие губы - на щеках, на ресницах, на шее - везде. Его сердце билось все быстрее и быстрее... Томление в члене стало почти невыносимым. Последняя мысль "Я пропал", а он продолжает меня легонько покусывать, неторопливо скользя губами по коже, вот уже добрался до мочки уха... Протестующе мычу, тогда он целует кончик пальца и затем на мгновение прижимает к моим губам...
- Тшшш...
Прижимаюсь к нему бедрами, красноречиво давая понять, что уже на пределе, и ясно чувствуя скатывающиеся капельки пота между нашими телами - слишком жарко. Мой член давно уже поднялся почти к животу, набух и покраснел так, что почти больно.
- Убью... - снова шепчу свою угрозу, притягивая к себе за затылок и касаясь влажными распухшими губами Диминых губ. Он лишь нахально ухмыляется, а я больно кусаю, после чего в знак примирения слизываю проступившую красную капельку. Прильнув губами к моей шее, Дима жадно втягивает кожу в рот, в то время как одна его рука мастурбирует мой член, а другая медленно гладит бедра и вот уже проникает между полушариями ягодиц, на что я выгибаюсь и широко распахиваю глаза, напоминая сейчас рыбу, выброшенную на берег, которая чувствует, что ей не хватает окружавшего её океана, его прохлады, живительной влаги... Она умирает. О Боже, что он со мной делает?!
Пытаясь сфокусировать затуманенный взгляд на Диминых губах, я одновременно почувствовал, как в меня понемногу входит смазанный палец и застонал, а в это время вторая Димина рука продолжала гладить меня между ног, возвращаясь к члену.
- Ум...
Капля слюны стекла на сосок, после чего Дима начал ласкать его, глубоко засасывая и смачивая слюной, а во мне оказалось уже два пальца. Поверьте, тактика - великая вещь! Я уже выл во весь голос, вцепившись в широкую спину и пытаясь карабкаться в неопределенном, пока, направлении.
Дима смеялся, дразнил, шептал ласковые слова и нес какую-то необычайно милую чушь. Наконец, он лёг на меня, обхватывая мою спину руками и крепко прижимая к себе, после чего аккуратно и очень медленно стал вводить свой член. Когда в меня вошла горячая головка, было почти не больно, поэтому я с готовностью стал подмахивать, проваливаясь в накатившее крышесносное наслаждение и блаженство с почти уже неощутимой глухой болью. Толчки стали резкими и мощными, пока меня не обожгло изнутри и я обессиленно не повис у Димы на шее. Тело ныло в приятной истоме, низ живота горел.
Громкий чмок почти вывел меня из полуобморочного состояния, и я рухнул еще ниже, плавно сфланировав на гору подушек. Тут же мое правое ухо принялись облизывать.
- О чем ты думаешь? - интересуется довольный голос, а я чувствую, что краснею. Самодовольный гад!
- Мысленно составляю заявление в милицию, - настороженно и вместе с тем устало буркнул я, чувствуя, как боль в ноге возвращается.
- Тогда может мне стоит попытаться еще раз? Или чтобы уже наверняка было за что? - мурлыкнул Дима мне в плечо, плотнее прижимаясь сзади.
- Ууу... - укоризненно и содержательно ответил я, утыкаясь носом в подушку. Интересно, мои ресницы выдержат такое издевательство или есть шанс остаться без них? Тут же громко чихаю и пытаюсь опять перевернуться на спину.
- Если сейчас же не оставишь меня в покое, то в воскресенье знакомлю тебя с родителями, - выдал я самую страшную угрозу, после которой очередная девушка брата автоматически становилась бывшей, и я не осмеливался поминать ее имя даже всуе.
Если говорят, что глаза - это зеркало души, то у него это были ширмы, скрывающие душу. Поэтому на какой-то момент я задумался над тем, чтобы запаниковать, но Дима неожиданно скорчил рожицу, и мы оба улыбнулись.
- Если только ты точно обещаешь... – и совсем тихо в шею - Мое Чудово.
И вот тогда я понял, что, кажется, влюбился... А ведь все Макс виноват... Убью.

Днём, когда мы пересекались в универе, с не выспавшимися глазами, в мятой и неопрятной одежде, с сумасшедшими улыбками... я был по-настоящему счастлив. Это офигительно, когда ты любишь и любим в ответ. Когда наперед знаешь, что этот вечер и ночь проведешь в объятиях самого дорогого человека не только для удовольствия, но и ради тех неповторимых мгновений настоящей близости и полного счастья, что может дать лишь он один.
Брату я все-таки накостылял за тот вечер, хотя он искренне не понимал за что и даже пытался возмущаться. Нашего дворника тетю Галю я не трогал, умильно наблюдая, как она с утра посыпает песочком скользкую дорожку перед университетом. И это совсем не важно, что до нашей с Димой встречи я умудрялся падать на ровном месте, зацепляясь, скользя, спотыкаясь, ползая и летая по несколько раз на день. Да, "проблемный" ребенок в семье или скорее немножко неуклюжий, плюс рассеянный к тому же. Зато теперь я был стопроцентно уверен - что бы не случилось, меня всегда подхватят надежные сильные руки... Ой!...
- Привет, Чудово...