Эти куклы живут своей жизнью - у каждой из них есть свое имя и своя история. Выпускают подобных кукол в Японии, ведь ни для кого не секрет, что именно японцы напрочь повернуты на человекоподобных имитациях. Собирают их вручную, сведя механизацию до совершенного минимума. Приобретая подобного нового обитателя своего дома, можно смело прощаться с рассудком - пристальный, печальный взгляд будет преследовать владельца в любой точке места обитания. Единожды взглянув на подобную куклу, помнить ее будешь всегда. Особенно ее совершенно живой взгляд... (c)
Мне подарили его на День рождения. Красивая и дорогая кукла со стеклянными глазами. Мамина подруга протянула ее со словами:
- Эта кукла очень старинная, - улыбаясь сказала она - Но она никогда со мной не говорила. Может быть ты будешь особенным...
Я мальчик, да к тому же никогда не играл в куклы. Что за глупости? Но взрослые совершенно странные и глупые в этом отношении. Они всегда дарят ненужные и бесполезные подарки, о которых ты забываешь, едва только развернув оберточную бумагу.
В тот день я чувствовал себя хуже, чем обычно, поэтому было решено не устраивать пышного праздника, а просто посидеть в семейном кругу. К девяти я уже переоделся в пижаму и в предвкушении залез под одеяло, чтобы закрыть глаза и побыстрее увидеть сон. Потому как чем быстрее ты заснешь, тем быстрее наступит новый день, в котором может не быть этой постоянной головной боли, которую я чувствую, сколько себя помню.
Как обычно закрыв глаза, я радостно улыбнулся и натянул одеяло до самого носа, вдыхая запах праздничных цветов, украшавших всю комнату. Но тут... появилось такое странное ощущение, будто на меня кто-то смотрит. Наверное мама зашла пожелать спокойной ночи... С этими мыслями я открыл глаза и непонимающе уставился на плотно закрытую дверь спальни, откуда лился приглушенный свет. Но ощущение чужого присутствия не пропало, поэтому я включил ночник и стал озираться по сторонам, пока мой взгляд не наткнулся на свертки и подарочные коробки, собранные в углу комнаты около большого шкафа. И над всей этой горой, на верхней полочке шкафа, сидела кукла - та самая, подаренная маминой подругой. Свет был слишком слабым, чтобы освещать всю комнату. Он просто отбрасывал тени, причудливо играя предметами в темноте и превращая их в нечто пугающее, неизвестное. Так и кукла - скрытая во мраке, она была лишь силуэтом, но почему-то меня не покидало ощущение, что именно она сейчас за мной наблюдает. Но это ведь глупо... Я уже не маленький, чтобы верить в существование всяких там привидений и страшных чудовищ, караулящих ночью под кроватью, пока ты заснешь.
Зябко передернув плечами, я перегнулся через кровать, чтобы нашарить рукой тапочки. Потом встал, все так же ежась, и включил большой свет. Он был настолько ярким и слепил глаза, что сначала пришлось крепко зажмуриться, пытаясь привыкнуть к резкой смене красок. Вытирая рукавом рубашки слезившиеся глаза, я подошел к большому шкафу и привстал на цыпочки, заглядывая кукле в лицо. Только сейчас я наконец смог рассмотреть ее внимательнее...
Мне она не понравилась. Неправдоподобно красные глаза, странно изогнутый рот и взгляд... Обычный пустой кукольный взгляд. Что в этом может быть красивого? Гораздо заманчивее были снежные хлопья за окном, кружившиеся в волшебном танце. В свете уличного фонаря, это было по-настоящему прекрасное и удивительное зрелище. Обожаю зиму - это мое самое любимое время года. И не только из-за Дня рождения, но еще из-за особого уюта и тепла, которое дарит пушистый белоснежный снег, рано сгущающиеся сумерки и морозный воздух, ласкающий легким покалыванием щеки и нос. В это время оживает любая мечта и фантазия. Я могу закрыть глаза и представить все, что захочу... Совсем же другое ощущение летом, осенью или весною. Тогда все несется слишком с большой скоростью, а мне опять не разрешают выйти на улицу или поехать на море. В такие моменты я как нельзя остро ощущаю свое одиночество и обособленность от других детей. Мне грустно, плохо и одиноко...
Оторвавшись от мыслей, я снова почувствовал пристальный взгляд и повернулся к шкафу. Враждебно уставившись на куклу, я высунул язык и тут же жутко покраснел, услышав возглас мамы.
- Чем это ты тут занимаешься? А мы с папой думаем, что он уже давно спит!
- Мам, мне не нравится эта кукла. Пускай тетя Лена заберет ее обратно.
- Ты хоть знаешь, сколько эта кукла стоит? И не смотри на меня так. Мы не можем просто так вернуть ее обратно из-за того, что она тебе не нравится. К тому же, это действительно очень красивая кукла.
- Ну тогда забери ее себе в комнату... - недовольно промычал я, чувствуя, что спор заранее проигран.
- Ты хочешь, чтобы папа ревновал? - подмигнув, мама начала умильно шебуршить мои волосы, что всегда означало окончание разговора. - Ну хороший, не дуйся, ладно? Тетя Лена очень старалась, чтобы подарок тебе понравился.
- Мне он не нравится...
- Вот и хорошо. Поцелуй свою маму и пожелай ей спокойной ночи.
- Мам...
Чмокнув меня в щеку, мама скрылась за дверью, после чего свет погас, а я остался стоять в полумраке посреди комнаты. В конце концов, у кого сегодня День рождения и чьи желания должны исполняться? Злорадно улыбнувшись, я подошел к кукле и убрал ее в выдвижной ящик шкафа, после чего с чувством выполненного долга наконец-то бухнулся на мягкую кровать, ныряя под теплое одеяло с головой. Спать.
Разбудило меня все то же странное ощущение чьего-то присутствия. Как будто кто-то был в комнате и наблюдал за мной. Решив, что буду смотреть поменьше ужастиков, а о новой части "Кукольника" придется вообще забыть, я перевернулся на другой бок и уткнулся носом в подушку, пытаясь снова заснуть. Но сон не шел, а ощущение лишь усиливалось. Наконец сдавшись, я осторожно приоткрыл один глаз и наткнулся на темный силуэт, стоящий прямо у самой кровати.
- Мам?...
Спросонья потянулся и открыл глаза, вглядываясь в темноту. Хоть я и не задернул шторы, все равно ничего не было видно.
- Мам, мне не надо таблетку. Голова уже почти прошла...
Шумно вздохнув, я перекатился на другой бок и снова закрыл глаза. Завтра утром надо будет попросить маму больше так не являться ко мне в комнату, а то так я скоро точно поседею.
- Почему я тебе не нравлюсь?
Совсем тихое, но широко распахнув глаза, я испуганно подскочил на кровати, до боли в глазах всматриваясь в темный силуэт. Это была не мама.
Легкий смешок и загорается приглушенный свет ночника.
- Извини, не хотел тебя напугать.
Не знаю, как описать мои чувства в тот момент, когда я посреди ночи увидел в своей спальне совершенно незнакомого типа, подозрительно мне кого-то напоминавшего. Причем одет он был очень странно... Тут в голову пришла настолько очевидная мысль, что я со смехом откинулся на подушки и закрыл глаза.
- Ты клоун.
Конечно, мама с папой решили сделать сюрприз и сейчас наверное прячутся за дверью в ожидании моих радостных воплей. Определенно, взрослые совершенно странные и глупые существа. Я же уже не маленький.
- Начинается тоже на "к", но я не клоун.
Услышал я как будто слегка даже обиженный голос.
- Тогда кто же ты?
- Я кукла.
Изумленно распахнув глаза, я придирчиво осмотрел стоящего передо мной незнакомца и на всякий случай решил уточнить:
- Какая ты кукла? Ты человек.
Даже я в свои двенадцать лет хорошо понимаю, где человек, а где кукла. Это очень неудачная шутка и клоун совсем не смешной. Но незнакомец не собирался так просто сдаваться.
- Я та самая кукла, которую тебе сегодня подарили.
- Я что, похож на идиота?
На вопросительно вскинутые вверх брови, я резко встал и подошел к шкафу, отодвигая полочку и шаря внутри рукой. Там было пусто. А повернувшись обратно, я мог лицезреть незнакомца, вальяжно развалившегося прямо посреди моей кровати. Ну это уже наглость.
- Убедился?
- А лазить по чужим шкафам и забирать чужие подарки совсем нехорошо. Пусть даже они глупые и не нравятся.
- Вот так-то. Единственный человек, которому я решил показаться, и тот в меня не верит. - притворно вздохнув, незнакомец поудобнее устроился, прижал к себе подушку и закрыл глаза. И что это он собирается делать?
- Я сейчас пойду за мамой. - мрачно сообщил я, считая, что только об одном упоминании о маме, он должен резво вскочить и в страхе забегать по комнате.
- Почему? - мне эта перспектива совсем не казалась заманчивой, но может быть это такой странный у него способ шутить? И сейчас отыграв свой номер, он наконец-то уйдет, а мама с папой еще долго будут вспоминать, как глупо и трусливо я себя вел.
Тяжело вздохнув и наконец сдавшись, я подошел к кровати и уже собрался задать последний вопрос, как был схвачен в удушающие объятия и моментально опрокинут вниз.
- Так какую сказку тебе рассказать? - горячее и щекотное дыхание осведомилось мне на ухо, а я попытался сделать вздох.
- Отпусти! Мне трудно дышать!
- Я не знаю такой сказки.
- Дурак!
Но меня все-таки отпустили и я наконец смог отдышаться.
- Ты очень плохой клоун и мама с папой тебе ничего не заплатят. - с важным видом сообщил я, пытаясь натянуть на себя одеяло, большая часть которого находилась сейчас под незнакомцем.
- Противный ребенок. Сколько тебе раз повторять, что я кукла? - без особых эмоций сообщил мне клоун, закладывая руки за голову и задумчиво смотря в потолок. - Ладно, проехали. Называй меня просто... Трефиард.
- Ладно, Трефи, давай рассказывай свою сказку. - решил я смилостивиться и потянул на себя край одеяла, потому как в комнате было довольно прохладно.
- Хорошо. Слушай, - одеяло потянулось обратно - "Ах, - сказала мышка, - мир сужается с каждым днём. Сперва он был так велик, что мне было страшно, и я бежала и радовалась, что, наконец, вижу стены и слева и справа, и где-то вдали. Но эти длинные стены так быстро устремились друг к другу, что я уже оказалась в последней комнате, а в углу стоит ловушка, и я в неё бегу. - Так беги в другую сторону, - сказала кошка и съела её." Конец.
Голос у незнакомца... у Трефи, был очень приятный. Такой звучный и живой, что до меня не сразу дошел смысл рассказанной им сказки и в реальность вернула воцарившаяся в комнате тишина.
- Все?
- Ну, я знаю еще много сказок. И не только, - заговорщицки добавил он мне на ухо, щекоча своими длинными волосами. Я хихикнул, а Трефи лишь задумчиво протянул, кончиком пальца касаясь моего лба и отводя упавшую на глаза челку:
- Нам могло быть очень интересно. Я бы столько вещей мог тебе рассказать и показать, но... - тут он лишь тяжело вздохнул и легонько щелкнул меня по кончику носа - Я ведь кукла, а куклы не умеют дышать, не умеют разговаривать, не умеют жить...
Затаившись и задержав дыхание, я слушал все эти непонятные слова и чувствовал что-то странное... Какие-то новые ощущения, сворачивающиеся пушистым комочком в груди и разливающиеся по всему телу теплой волной. Голос Трефи, его горячее дыхание и ласковые прикосновения... Я почувствовал себя снова совсем маленьким малышом, когда мама держала меня за руку и рассказывала волшебные сказки. А еще голова перестала болеть. Боль ушла и ничего не осталось, кроме приятной расслабленности и греющего тепла.
- Ты не можешь остаться? - спросил я тихо и увидел лицо Трефи, совсем близко склонившееся надо мной. У него был странный, даже несколько удивленный взгляд, как будто он упорно пытался осмыслить что-то ему непонятное. Меня это немного напугало и я только хотел снова спросить, как указательный палец опустился мне на губы, не давая сказать.
- Могу, но только если ты этого захочешь...
Палец провел по губам и вернулся обратно. А меня как будто охватило странное оцепенение. Мысли застывали, не успев оформиться во что-то конкретное. Я только знал, что не хочу, чтобы это кончалось. Какая разница клоун он или кукла? А может это все мне просто снится и наутро я проснусь в пустой комнате, где ничто не будет напоминать о том, что Трефи вообще существовал где-нибудь, помимо моего воображения.
- Все, я снимаю с тебя заклятие и теперь ты можешь говорить! - торжественно и с нежной улыбкой произнес Трефи, продолжая пальцем не спеша обводить контур моих губ.
- Я хочу. - улыбнулся я в ответ, чувствуя, как в груди что-то переворачивается... Я действительно очень этого хочу, потому что когда Трефи рядом, то боль уходит и я больше не чувствую себя одиноким. Если это сон, то это самый лучший подарок в моей жизни.
- Я кукла, Le souriceau (мышонок), а куклу можно оживить, только поделив с ней свою жизнь.
- Как это?
- Очень просто, как и все в этой жизни. Ровно наполовину - половинка твоя, половинка моя. Оживить неживое никому не по силам, а вся жизнь - это лишь прелюдия, пролог к чему-то по-настоящему ценному. К тому же никто не знает, сколько продлится твоя жизнь и когда наступит эпилог.
Закончил Трефи задумчиво, подперев рукой подбородок и легонько дуя мне на лицо.
- Дотронься до меня. Ну, смелее...
Я нерешительно протянул руку и коснулся щеки Трефи, ощутив тепло и бархатистость кожи.
- Это фарфороподобный пластик, на ощупь очень похожий на настоящую кожу. А это, - и он поднес ладонь к самому моему носу, сгибая и разгибая пальцы - Это все держится на шарнирах. Благодаря этому гнутся не только локти и колени как у обыкновенных кукол, но и ступни, кисти, грудная клетка и я могу сидеть, стоять, лежать в любой самой естественной позе. Правда, здорово?
- Но ты же не кукла...
- Я кукла, Le souriceau, и прекрати со мной спорить, а то мне придется тебя наказать самым изощренным способом - защекотать.
И в подтверждение своих слов, тонкие пальцы Трефи нырнули под мою рубашку и коснулись голого живота, от чего действительно стало слегка щекотно. Захихикав, я попытался увернуться и принять серьезный вид.
- Хорошо. Я очень хочу, чтобы ты остался.
- Ты согласен? - в притворном изумлении спросил Трефи и его руки недоверчиво спустились ниже, а мизинец пробрался мне в пупок и слегка поводил туда-обратно, вызывая волну мурашек по всему телу.
- Угу. - я лишь кивнул, пытаясь натянуть рубашку обратно и чувствуя, как губы расплываются в счастливой улыбке.
- Я тоже очень хочу остаться... - Трефи сам укрыл меня одеялом, поудобнее поправляя его со всех сторон - И даже покажу тебе сейчас одну игру. Эта игра очень интересная и тебе только надо делать то, что я говорю. Договорились?
- Да.
- Тогда расслабься и доверься мне. - с этими словами он ласково улыбнулся и нежно провел рукой по щеке, после чего легонько подул на мои ресницы - Но сначала, закрой глаза. Только чур, Le souriceau, не подглядывать!
Я в ответ лишь молча улыбнулся и закрыл глаза. На душе стало очень спокойно и легко. В голове вместо бесконечного потока мыслей блаженная пустота и хотелось как можно дольше вот так вот лежать, пребывая в странном полусне или сказочной действительности. В этот момент я мог думать только об одном - чтобы на утро это все не оказалось всего лишь сном, плодом моего разыгравшегося воображения.
А потом все перестало существовать, потому как тело прислушивалось к новым для него ощущениям. Вокруг была полная тишина, будто все остальное замерло в ожидании, ловя каждое движение вместе со мной. Только тиканье часов на тумбочке напоминало то, что я все еще в своей комнате.
Это было так странно... Сначала легкое, едва ощутимое прикосновение бабочки к губам... теплое и нежное... щекотное. Едва ощутимое касание воздуха к коже... Отчего сознание заволакивает мягкой густой дымкой, а тело замирает, прислушивалось к гулкому и медлительному биению сердца.
Потом я чувствую легкое царапанье кончиками ногтей по шее и открываю глаза, как будто выныриваю с большой глубины на поверхность, и только сейчас начинаю ощущать биение жизни. Сердце как сумасшедшее бьется где-то в горле, отдаваясь быстрым беспорядочными толчками крови в висках.
- А теперь, если тебе понравилось, то ты должен сделать то же самое. - беспечно и ласково улыбается Трефи, играя с моей мочкой уха, то зажимая ее кончиками пальцев, то слегка потянув вниз - Ведь тебе понравилось, правда?
И на секунду мне кажется, что я смотрю не в живые глаза и этот взгляд... Он стеклянный... кукольный. И от этого обжигающий холодок пробегает ознобом по спине, хотя под одеялом жарко.
- Д...да, - ответил я совсем тихо, чувствуя, как лицо заливает кровь - Только... я не знаю такой игры.
- Я же тебе сказал, что многому могу научить. Le souriceau, в мире есть столько вещей, которые тебе даже не снились. - задумчиво произнес Трефи, принявшись за мою вторую мочку - Но теперь я с тобой и все будет хорошо.
Добавил он успокаивающе, а я вдруг поверил. Хоть давным-давно не считал себя маленьким, а совершенно взрослым... Я не верил маме, когда она говорила, что боль обязательно пройдет, надо только принимать лекарства и слушаться врачей. Я не верил папе, который уже второй год подряд обещал всех нас свозить на побережье. Я не верил глупым мультикам и сказкам про волшебных рыцарей и принцесс, но... сейчас я поверил Трефи... Поверил его тихому и живому голосу... поверил тому, что все будет хорошо. И именно поэтому я слегка приподнял голову и осторожно коснулся его губ... красивых тонких губ, совсем не похожих на странно изогнутый рот той куклы.
Эти губы были живые и сладкие на вкус. Чтобы в этом убедиться, я высунул кончик языка и чуть-чуть коснулся их... Да, действительно сладкие. В ответ раздался лишь приглушенный смешок и я почувствовал, как губы Трефи расплываются в улыбке.
- Только пусть это будет наш маленький секрет, Le souriceau, хорошо?
В комнате, несмотря на пробивающиеся сквозь занавески рассветные лучи, было по прежнему темно. Но даже в этом неясном рассеивающем свете я увидел блеск в глазах... живых глазах. Красный, какой бывает от вспышки на фотографиях. Кукла...
- Хорошо, я не расскажу о тебе маме с папой.
Глаза куклы - это связь с миром живых. Через свой стеклянный взгляд они наблюдают за нами, следят за нашей жизнью. Мир живых тесно переплетен с миром мертвых. Но куклы тоже могут жить и видеть сны... Существовать в мире неживых людей. Правда, они оживают не для всех, а только для того, для кого захотят стать живыми и сойти с пыльной полки.
Есть ли у них душа? Помнящая душа, способная перерождаться и снова возвращаться в этот мир? Это самый важный и страшный вопрос, который меня сейчас больше всего пугает. Ведь это значит, что мы больше никогда не встретимся - ни в раю, ни в аду, ни где-то между...
В эти дни, незаметно складывающиеся в недели и месяцы, я был по-настоящему счастлив. Не мог дождаться ночи, чтобы снова увидеть, как на мою кровать ложится тень и ощутить, как под тяжестью чужого тела слегка прогибается кровать. Трефи рассказывал мне сказки, мы говорили с ним обо всем на свете. Больше всего мне нравилось слушать его приглушенный смех в темноте и чувствовать нежные прикосновения. Его пальцы постоянно скользили по моему лицу, исследуя его и играя. Там где они прикасались, тут же следом пробегали мурашки, оставляя приятное тепло. В такие моменты я зажмуривался и тонул... тонул в ласковом голосе и тех ощущениях, что дарили мне мягкие кончики пальцев.
А утром все было как прежде. Только больше не было головных болей, традиционного приема лекарства по часам и постоянных визитов к врачу. Родители не могли нарадоваться на здоровый цвет моего лица и появившийся на щеках румянец. И наконец-то я мог делать то, что делало большинство нормальных детей - носиться по улице, играть в снежки, прыгать и гулять вместе со всеми, вечером счастливым и замученным возвращаться домой, чтобы потом лечь в кровать и проговорить с Трефи до самого утра, весело смеясь и делясь восторженными впечатлениями. Иногда я просто утыкался ему в шею, прижимаясь к мерно вздымающейся теплой груди, а он аккуратно и ласково обнимал меня за плечи и еще крепче прижимал к себе. В такие моменты мы просто молчали или я лежал в полудреме, закрыв глаза, и прислушивался к неторопливому тихому журчанию голоса, расслабленно и незаметно уплывая в сон.
Иногда Трефи сам обнимал меня и клал голову мне на плечо. Еще он мог просто уткнуться носом в мои взъерошенные от подушки волосы и надолго внезапно замолчать, а мне оставалось только ломать голову над тем, о чем он сейчас думает. Бывали моменты, когда на него что-то находило и он уходил в себя, угрюмо молчал, делая вид, что не понимает моих вопросов. Но я все равно был счастлив, что он со мной.
А утром я подходил к большому шкафу в углу комнаты и долго всматривался в куклу -тонкие изящные правильные черты ее бледного лица, красные и неживые стеклянные глаза... Ища в ее чертах Трефи, живого Трефи, которого я знал. Но стоило мне отвернуться, как я снова чувствовал все тот же взгляд и меня не покидало ощущение того, что Трефи рядом...
Однажды, вернувшись домой с прогулки и весело смеясь, я забежал в комнату и замер. Сердце тут же болезненно сжалось, словно к нему прикоснулись отточенным лезвием. У шкафа на полу лежала безжизненная кукла... с закрытыми глазами. Это значило, что мое время истекло. Так быстро...
Я опустился на колени и поднял фарфороподобный пластик, на ощупь очень похожий на настоящую кожу, разве что не теплую. По щекам катились слезы, а рваные рыдания разрывали грудь, как будто сжатую судорожными тисками. Трефи...
Прижимая куклу к груди, я медленно встал, подошел к окну и задернул шторы, отгораживая всю комнату от яркого живого и радостного солнечного света. Потом подошел к кровати и, не раздеваясь, лег под одеяло, укрывшись с головой и скрутившись калачиком. Ничего больше не существовало. Весь мир сжался до размеров этой комнаты, удушающего расстояния между грудью и коленями.
Уткнувшись лицом в колени, я мелко дрожал всем телом и как можно крепче прижимал к себе куклу. Трефи... ты же обещал, что останешься со мной... что все будет хорошо...
Сейчас я лежу и чувствую как время, а вместе с ним и жизнь, утекает, высыпается по одной крупице как песок в песочных часах. А еще ужасно, просто невыносимо болит голова, раскалываясь на две части. С тех пор, как появился Трефи, я уже почти забыл, что такое нестерпимая тошнотворная боль, отзывающаяся в висках и подступающая к горлу.
Вчера я слышал, как семейный врач сказал моим родителям, что мне еще повезло. Я прожил гораздо дольше, чем можно было надеяться. Даже по прогнозам врачей... Мама громко рыдала, а отец пытался ее успокоить.
Когда мы вернулись домой, родители закрылись в своей комнате, и час спустя вышли, улыбаясь и разговаривая, как ни в чем не бывало. Но я видел, как мама все время судорожно сжимала в руках платок, а отец отводил взгляд, плотно сжимая губы. Я знаю, что им сейчас очень больно и тяжело. Я очень сильно люблю их и каждый раз мысленно прошу прощения, что доставляю им столько хлопот...
А еще сейчас весна. На улице тепло и светит солнце, слышится щебетание птиц и в звенящем воздухе парит аромат зацветающей сирени. Весь мир наполнен солнечным светом, насыщенным золотистой пыльцой, и предчувствием новой жизни. Я часто, закутавшись в одеяло, сижу напротив окна и наблюдаю за бегающей по двору собакой, копающейся в песочнице малышней, проходящими мимо прохожими... Ведь ничего не поменялось и жизнь продолжает идти своей размеренной чередой... Только вот в следующий раз, когда наступит зима, весна, или даже лето, меня уже не будет.
Кружится голова и я возвращаюсь в кровать, зябко ежась под одеялом от пробегающего по всему телу металлического озноба. Сейчас... в эти последние минуты, я жалею только обо дном... Я бы отдал их все до последней только за то, чтобы вновь почувствовать твое теплое дыхание на своей щеке, ласковое и осторожное прикосновение пальцев ко лбу... Услышать спокойный и тихий голос, говорящий, что все будет хорошо. Но вместо этого ладонь ощущает только пластик, на ощупь очень похожий на настоящую кожу... но он не греет, не дает тепла и не может передать ни единого оттенка чувств, эмоций...
Сильная головная боль заставляет на мгновение крепко зажмуриться и попытаться дышать размеренно и глубоко, чтобы подавить приступ рвоты, но я уже сейчас чувствую, что температура опять поднялась, а это значит, что надо звать маму с лекарством.
Трефи, ты ведь знал, что я умираю? Ты ведь поэтому стал живым, для меня живым... Обещал, что мы разделим мою жизнь на две равные части и вот, тебя уже нет, а я все еще существую. Каждый раз, закрывая глаза, я представляю, что сейчас ночь и стоит немножко подождать, как сквозь веки можно будет уловить едва заметное движение и на кровать ляжет тень. Тогда я чувствую, как по щекам катятся слезы, облегчающие душу и дарящие приятную прохладу. С каждым вдохом нарастает ощущение легкости и спокойствия во всем теле. Я верю, что ты рядом со мной, стоит только протянуть руку в пустоту... Даже легкое дуновение ветерка кажется твоим дыханием, отзывающимся в груди нежностью и теплотой.
Спасибо тебе большое за все... В эти дни я был счастлив, как никогда. Я по-настоящему жил и мир уже не казался таким пустым и враждебным, как прежде. Мне только немножко грустно, что все закончилось так быстро... Но с тобой даже часы летели как одна минута, стоящая всей остальной жизни... Трефи? Смотрю на неживую куклу, лежащую рядом на подушке, и ощущаю как по щекам, прочерчивая влажные дорожки, катятся соленые, горячие слезы. Трефи...
Осторожно касаюсь бледного кукольного личика, ловя подушечками пальцев бархатистость и идеальную гладкость пластика. Отвожу со лба белоснежные как снег пряди блестящих волос, такие мягкие на ощупь. Можно бесконечно перебирать и гладить этот струящийся по ладони шелк... Палец машинально спускается к тонкой линии губ и ласково, едва касаясь, чертит замысловатые узоры. Такое странное ощущение... На сердце так спокойно и легко... Кажется, будто крупицы песка замирают, цепляясь за стеклянные стенки и останавливая время. Даже тиканье часов на тумбочке как будто отдаляется, оставаясь где-то в дали... Трефи. Вместо очередного мучительного приступа рвотных спазмов, к горлу подступает теплая волна, затапливая все внутри и разливаясь по всему телу приятной расслабленностью и усталостью. Веки вдруг становятся слишком тяжелыми и хочется спать... провалится в сладкий сон, такой желанный после бесконечных и беспокойных ночей бессонницы.
Отрываю правую щеку от мокрой подушки и придвигаюсь чуть ближе, почти полностью касаясь куклы. И перед тем, как закрыть глаза, легонько дую ей на лицо, чувствуя, как губы расплываются в слабой, но счастливой улыбке.
- Спасибо, Трефи...
Сквозь полусомкнутые веки мне показалось, что длинные черные ресницы слегка дрогнули в ответ, на краткое мгновение приоткрывая мерцающую красную радужку глаз.
Женщина в черном сидела на краю кровати, держа в руках красивую дорогую куклу. Плотно задернутые шторы почти не пропускали солнечный свет и в комнате царил полумрак, несмотря на то, что на улице был солнечный день. Вокруг стояли картонные коробки и создавалось впечатление, что это не жилая комната или жильцы просто собрались переезжать на новое место. Здесь больше не было жизни, царила атмосфера запустения и гнетущего ощущения прошлой трагедии.
В слабом свете, проникавшем сквозь окна, кружились серебристые крупицы пыли, а лицо женщины казалось очень уставшим и осунувшимся. Глаза, подернутые дымкой, невидяще смотрели на сжимаемую в руках игрушку.
- Можно?
В дверь дважды еле слышно постучали и в комнату вошла еще одна женщина. Она опустилась рядом на кровать и какое-то время обе молчали.
- Он ведь очень любил эту куклу. А теперь я не знаю, что с ней делать.
- Отдай ее в приют вместе с остальными вещами...
- Но она ведь сломанная. У нее не открываются глаза. Мастер сказал, что куклу уже нельзя починить... Какой-то механизм заело...
- Ир...
- Все в порядке. Просто я собрала уже все вещи и не знаю...
- Давай ее мне. Я выброшу.
- Но она ведь очень дорогая. Ты сама ее подарила...
- Не имеет значения. Кому же нужна сломанная кукла? Это просто кукла... Уже неживая... А мертвым игрушкам все равно.
26.10.2008
